От летних фотографий старой Москвы пахнет нагретым асфальтом, прилипшим к нему тополиным пухом, ручейком бегущим от желтой бочки с квасом, вымершим центром, открытыми окнами каких-то учреждений – доносится стук печатных машинок, запах карандашей и полиграфии. Детская площадка – на скрипучих качелях девочку мама качает. Ужасно трогательные запорожцы.Особенно горбатый. Можно идти долго и не встретить никого. Зато найти вросшую в асфальт позеленевшую копеечку. Оттереть её и попить воды, правда без сиропа. Но зато сам по себе аттракцион закидывания в аппарат монетки и наливания в многогранный искрящийся мухинский стакан брызгающейся кривой струи был прекрасен.
На углу будка с запахом гуталина и висящими шнурками, рядом металлический контейнер, в нём густо зеленеют арбузы. На покупателей, требующих сделать пробный вырез, продавщица смотрит презрительно.
Жара, Москва пустая, часы показывают без четверти четыре и «полусонным стрелкам лень ворочаться на циферблате, и дольше века длится день, и не кончается объятье».
Кажется, что время замерло и ничего не изменится. Никогда.
